В среду вечером Генеральный Прокурор Уильям Барр объявил, что в четверг примерно в одиннадцать часов утра Конгресс получит закрашенный в некоторых местах отчет Мюллера, после чего все прогрессивное человечество тоже получит этот отчет. Барр сказал, что перед публикацией отчета в девять тридцать утра он выступит с пресс-конференцией, и СМИ с тесно примкнувшими к ним либералами стали немедленно требовать, чтобы либо пресс-конференция не состоялась, либо все журналисты ее пробойкотировали, потому что люди сами смогут разобраться в отчете Мюллера, и им не нужно, чтобы какой-то там Генеральный Прокурор им что-то перед этим объяснял.

Пресс-конференция, несмотря на страшные угрозы со стороны лучших друзей дипстейта, состоялась, и журналисты почему-то не послушались мудрого совета старших товарищей и заняли все отведенные им места, а Барр для большей убедительности привел на эту пресс-конференцию до сих пор не уволенного и не ушедшего, несмотря на многочисленные торжественные обещания СМИ, в отставку своего заместителя Рода Розенстайна, который скромно стоял позади Барра и немного виновато улыбался. Барр устно пересказал содержание четырехстраничного документа, написанного им сразу после завершения работы Мюллера, и подчеркнул, что ни сговора с русскими, ни “obstruction of justice” в действиях Трампа обнаружено не было. Журналисты решили проверить Барра на устойчивость психики и стали задавать ему разные провокационные вопросы, но смутить или запутать Барра им не удалось, поэтому расстроенные властители дум разошлись и стали нетерпеливо ожидать самого отчета, все еще на что-то надеясь.

Отчет был опубликован в обещанное Барром время, и в нем оказалось не триста и даже не почти четыреста, как обещали NY Times, страниц, а целых четыреста сорок восемь, и либеральная часть читающей Америки в поисках упущенного Мюллером по недосмотру русского следа, ведущего к неминуемому импичменту, тут же прильнула к экранам мониторов, планшетов и телефонов, а о конгрессменах позаботились особо, заботливо распечатав для них отчет, аккуратно продырявив каждую страничку дыроколом и положив в две примерно одинаковые по размеру папочки – одна была посвящена Русской Саге, а вторая – obstruction of justice.

Аналитики сразу занялись высшей математикой на уровне третьего класса, посчитав количество закрашенных строчек и общее количество строчек, после чего поделили одно на другое, умножили результат на сто, добавили к получившемуся результату знак процента и обнаружили, что больше восьмидесяти семи процентов документа оказалось незакрашенным, что их очень расстроило, потому что разработанная ими до публикации теория, что самое интересное в отчете им не покажут, не оправдалась.

Первая часть документа, посвященная Русской Саге, доказала, что команда Мюллера работала в тесном сотрудничестве с CNN, NY Times, Washington Post и далее со всеми остановками, потому что опубликованные там истории практически слово в слово повторяли время от времени выходившие в этих изданиях заметки, полученные из “анонимных источников, знакомых с расследованием Мюллера”, но журналисты, пересказывавшие словами, бликими к оригиналу, эти истории, с неизменным постоянством приходили к выводу, что Трамп – продавшийся Путину нацпредатель, которого нужно не только отстранить от президентства путем импичмента, но и заодно немедленно расстрелять, а команда Мюллера, пользуясь теми же фактами, с глубоким прискорбием сообщила, что никаких доказательств сговора ни Трампа, ни его окружения с русскими нет.
Как выяснилось, журналистов эти неутешительные для них выводы Бобби совершенно не смутили, и они стали поздравлять себя и своих зрителей и читателей с тем, что они не зря едят свой журналистский хлеб, а постоянно работают в поте лица и радуют нас репортажами, отличающимися поразительной точностью.

Вторая часть марлезонского балета отчета, написанная, судя по всему, главным мюллеровским питбулем Энди Вайсманом, описывала попытки Трампа помешать расследованию и завершалась многозначительным выводом, что хотя команда Мюллера не смогла доказать, что Трамп пытался помешать следствию, но доказать, что он не мешал, она тоже не смогла. Для убедительности были приведены душераздирающие подробности о том, что Трамп использовал нехорошее слово, когда бывший Генеральный Прокурор Джеф Сэшнз, самоустранившийся от всего русского, рассказал ему, что Род Розенстайн назначил Бобби Мюллера. “Б…ь”, невольно вырвалось у Трампа, правда, в английском переводе, “это конец моего президентства”, после чего Трамп отчитал Джефа за то, что тот не занимается Русской Сагой.

Потрясенные читатели после этого узнали, хотя об этом уже неоднократно сообщали неназванные друзья Мюллера, что Трамп собирался в июне 2017 года уволить Бобби Мюллера и даже поручил это сделать юрисконсульту Белого Дома Дону МакГану (Don McGhan), но МакГан поручение Трампа не выполнил. Правда, из сбивчивого рассказа МакГана выяснилось, что Трамп ему позвонил в середине июня 2017 года, почти через месяц после начала работы Бобби, и попросил передать Роду, что Мюллер не может быть специальным прокурором из-за конфликта интересов. В отчете Вайсман решил не уточнять, что Мюллер был близким другом бывшего директора ФБР Коми и раньше довольно долго руководил Родом Розенстайном, а накануне назначения его специальным прокурором он был проинтервьюирован Трампом, как один из кандидатов на освободившееся от Коми место, и у Мюллера был с Трампом продолжительный конфликт из-за стоимости годового членства в одном из трамповских гольф-клубов.

МакГан, по словам Вайсмана, сверился со своими записями, сделанными после разговоров с Трампом по телефону и сказал, что Трамп ему несколько раз позвонил и не только попросил передать Роду размышления о конфликте интересов Мюллера, но и потребовал, чтобы Мюллер был немедленно уволен. МакГан тут же расплакался, побежал искать утешения у тогдашнего начальника трамповской администрации При(е)буса, пожаловался ему на свою нелегкую жизнь и пообешал положить партбилет на стол, но не положил, а спокойно продолжил работать, так и не поговорив с Родом и не передав ему просьбу Трампа. МакГан беседовал с мюллеровцами около тридцати часов, а история про пару телефонных разговоров не должна была занять больше пятнадцати минут, поэтому нетрудно представить, что МакГан, никогда большой любви к Трампу не испытываввший, вполне мог немного присочинить, добавив немного драматизма. CNN и им подобные тут же назвали МакГана героем, видимо, спасшим своим беспримерным отказом президентство Трампа, потому что Мюллер больше ничего по поводу obstruction of justice придумать не смог, но никого совершенно не заинтересовал вопрос, почему МакГан не уволился, почему Трамп не уволил ни его, ни Мюллера и почему до Розенстайна просьба Трампа о конфликте интересов так и не дошла.

СМИ в четверг и в пятницу, выхватывая то одну, то другую фразу из отчета Мюллера, вспомнили любимое ими слово “импичмент” и за полтора дня умудрились использовать его по крайней мере триста девять раз, но некоторые демократы из Конгресса неожиданно осознали, что борьба закончилась, и второй человек в Палате Представителей, лидер большинства Стэни Хойэр, заявил, что заниматься импичментом не имеет никакого смысла, потому что следующие выборы уже через восемнадцать месяцев, и пусть американский народ сам решает. Неожиданно к нему присоединился председатель разведкомиссии Палаты Представителей Адам Шиф, раньше кричавший на каждом углу, что Трамп – русский шпион, а теперь заявивший, что он, как бывший прокурор, никогда не возьмется за проигрышное дело, а его республиканские товарищи совершенно не собираются присоединяться к идее импичмента. Его коллега по судебной комиссии, Джерри Надлер, решил на всякий случай помахать кулаками и потребовать от Барра необрезанную версию Мюллеровского отчета, после чего весь Конгресс, в очередной раз утомившийся от бесплодного времяпрепровождения на Капитолийском холме, отправился на двухнедельный незаслуженный отдых, и только сенатская Покахонтас Элизабет Уоррен, пытаясь заработать дополнительные очки в гонке за президентскую номинацию от демократической партии, в которой она пока уверенно занимает место далеко позади Берни Сэндерса и Джо Байдена, стала требовать немедленного импичмента.

+95