Если верить книге Дэвида Рубинштейна «American Story», после убийства Линкольна в 1865 году долго-долго ничего не происходило, и только в 1927 году Чарльз Линдберг в одиночку совершил первый трансатлантический перелет между Нью-Йорком и Парижем на маленьком самолете собственной конструкции, получившем название «Дух Сент-Луиса». Полет занял тридцать три с половиной часа, ориентировался Чарльз, в основном, по солнцу и по звездам, потому что он очень хотел получить обещанные первому совершившему такой перелет 25 тысяч долларов – он решил, что самолет должен быть предельно легким, и место там было только для горючего, поэтому никаких удобств, включая второго пилота, навигационное оборудование и сортир, в самолете предусмотрено не было. Точнее, вместо сортира у него были пластиковый стаканчик и окно. Окно расположено было неудобно – не с точки зрения стаканчика, а с точки зрения обзора, поэтому большую часть времени он летел, не особенно представляя, куда, но в итоге добрался до Ирландии, которую он как-то узнал по рыбакам, потому что летел достаточно низко, и тут же сообразил, что если повернуть направо, то скоро будет Лондон с Ла-Маншем, а оттуда и др Парижа рукой подать. Париж он узнал по огням, но никак не мог найти, куда приземлиться, но вдруг увидел, что одна дорога была сильно освещена – это все парижане, у которых были машины, узнав, что он приближается, специально выехали и создали ему таким образом взлетно-посадочную полосу.

Линдберг стал первым и, вероятно, последним человеком, которого сразу полюбило все человечество, популярность его зашкаливала, и он из-за нее через несколько лет сильно пострадал, когда у него из его дома под Принстоном похитили ребенка, и ребенок погиб. Поскольку дело касалось Линдберга, суд над похитителем тут же стал процессом века, за ним пристально следила вся Америка, и масса нестыковок никого не волновала, поэтому процесс закончился смертным приговором. Линдберг после этого уехал в Европу, где прожил несколько лет, был обвинен многими в поддержке нацизма и антисемитизме, но по мнению автора его биографии, совершенно необоснованно, придумал лозунг “America First”, ссылаясь на который великий гуманист Рузвельт, который, по сложившейся еще со времен Джорджа Вашингтона традиции, хотя и терпеть не мог Линдберга, оттягивал, сколько мог, открытие второго фронта в Европе. У Линдберга была жена и трое детей, но после выхода его биографии у него в Германии обнаружилось еще семеро детей от трех разных женщин, о чем его жена и дети совершенно не догадывались.

Рузвельт, будучи великим гуманистом, любил всех, кроме японцев и евреев. Особенно он любил Черчилля, который регулярно останавливался у него в Белом Доме. Рузвельт обсуждал с Черчиллем создание «Associated Nations», но название ему не нравилось. Вдруг его осенило, и он ворвался, если можно так сказать о передвижении на инвалидной коляске, в спальню к Черчиллю с победным криком «United Nations!», после чего неожиданно заметил, что Черчилль был, мягко говоря, не совсем одет. Рузвельт смутился, но Черчилль его успокоил, сказав, что премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента Америки.

Гитлер с его «Окончательным Решением еврейского вопроса» никакие душевные струны великого гуманиста Рузвельта не задевал, и визы евреям, пытавшимся в конце тридцатых годов сбежать из Германии, велено было не давать. Когда уже открыли второй фронт, американская авиация под любыми предлогами избегала бомбардировать Освенцим, говоря, что он им совершенно не по пути. Один раз они его все-таки разбомбили, но по ошибке. Со вторым фронтом, как выяснилось, все было не так просто – американская армия в то время, что сейчас как-то трудно представить, находилась то ли на семнадцатом, то ли на девятнадцатом месте в мире, и когда в сорок втором году Рузвельт переговаривался с Черчиллем, они решили вместо второго фронта пойти воевать в Северную Африку. Потренировавшись в Северной Африке, они отправились в Италию, и только после этого высадились в Нормандии.

Назначенный в обход Джорджа Маршалла, который после войны придумал программу восстановления Европы, получившую довольно прозаическое название «план Маршалла», командовать войсками союзников Дуайт Эйзенхауэр совершенно не был уверен в успешном исходе этой операции, поэтому написал письмо, в котором брал всю вину за поражение на себя. К счастью, во время высадки войск союзников 6 июня 1944 года один из главных нацистских генералов Эрвин Роммел покупал туфли своей жене, а Гитлер, который принимал по двадцать восемь таблеток в день, крепко спал, наглотавшись снотворного, и его не решились разбудить, поэтому пять танковых дивизий так и остались стоять без дела.

Эйзенхауэр был женат на Мами, но во время его европейских похождений у него случился роман с его личной шофером Кэй Саммерсбай, и он даже написал письмо все тому же Джорджу Маршаллу, в котором просил разрешения на развод с Мами и на брак с Кэй, но Джордж ответил, что либо развод, либо командование армией, и Дуайт выбрал армию, а Кэй, тем не менее, стала его личным секретарем, но все продолжали называть ее его личным шофером, из-за чего обижался его новый личный шофер Леонард Драй.

Рузвельт к тому времени уже был смертельно больным, но это его не остановило от участия в очередных президентских выборах, а большинство американцев даже не знало не только, что у него очень плохо со здоровьем, но и что он передвигается в инвалидной коляске, потому что фото- и кинокорреспондентам это было запрещено снимать. Четвертый срок у Рузвельта продлился примерно три месяца, после чего президентом стал его вице-президент Гари Трумэн, который перед выборами сорок восьмого года сказал Эйзенхауэру, что не хочет баллотироваться на следующий срок и спросил, не хочет ли Эйзенхауэр стать кандидатом в президенты от демпартии. Эйзенхауэр отказался, и в пятьдесят втором году Трумэн опять стал уговаривать Дуайта, но тут подсуетились республиканские друзья Дуайта, без особого его согласия записав его в Республиканскую партию, уговорив участвовать в выборах от Республиканской партии и подсунув ему в вице-президенты Ричарда Никсона.

По традиции, заложенной еще отцами-основателями, Эйзенхауэр сразу же невзлюбил Никсона, которого до этого практически не знал, и незадолго до выборов к тому же возник скандал, потому что Никсон использовал какую-то часть предвыборных денег на собственные нужды. Эйзенхауэр потребовал, чтобы Никсон выступил с заявлением
и снял свою кандидатуру, и даже срочно вызвал какого-то сенатора, чтобы он занял место Никсона, но Никсон, выступив с покаянной речью, свою кандидатуру не снял, а сказал, чтобы его судьбу решила его родная Республиканская Партия. Эйзенхауэр, слушая выступление Никсона с блокнотиком и карандашиком в руке, от неожиданности по-простому, по-военному карандашик сломал, а Никсон так и остался вице-президентом. Перед вторым сроком Дуайт опять пытался от Никсона избавиться, предложив ему посты министра обороны или министра финансов, но изворотливый Никсон опять сохранил свой вице-президентский пост.

Эйзенхауэру не повезло примерно так же, как и Джону Адамсу, потому что долгое время считалось, что он был хорошим командиром, но плохим президентом, потому что за время его президентства ничего особенного не произошло. Постепенно пришло понимание, что когда ничего не происходит – это не так плохо, потому что в шестидесятые годы убили двух Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, началась вьетнамская война, повлекшая за собой массовые студенческие волнения, завершившиеся сексуальной революцией, а во время президентства Эйзенхауэра не погиб ни один американский солдат, потому что он первым делом завершил корейскую войну и больше в военные конфликты не вступал, построил систему хайвэев, не потратив на это денег из бюджета, а просто добавив «дорожный» налог в цену на бензин, покончил с маккартизмом, что, учитывая нынешние тенденции в демпартии и особенно Берни Сэндерса, ему в заслуги больше ставить нельзя, и пригласил Хрущева в Америку, благодаря чему все узнали про Кузькину мать, которую Никита Сергеевич очень хотел показать Никсону.

+46