В пионеры меня принимали в первых рядах (в 3м классе)- в Музее Ленина.
Пионерский галстук во время церемонии мне повязали не очень
удачно, так что всю обратную дорогу я пытался его как-то расправить. Но
безуспешно. Снять его при всех было неудобно – его же нужно с гордостью носить. Поэтому, как только нас привезли
обратно и отпустили по домам, я его снял. Аккуратностью я уже тогда не
страдал, так что в карман его не убрал и не сложил, а шел и весело им
размахивал. И случайно наступил на него и оторвал достаточно большой угол.
Бабушка была в ужасе, обвинила меня во всех грехах и в подрыве основ и позвонила
маме на работу, чтобы она после работы купила другой. Но в нашем универмаге галстуки кончились – начался сезон приема в пионеры. Поэтому еще долго я ходил в школу в
зашитом и заштопанном галстуке, тщетно пытаясь хоть как-то это скрыть.
Какая грустная история! А меня принимали в хасиды и разрешили носить пейсы навыпуск, не пряча под шляпу. Но, поскольку мне уже было много лет и пейсы за эти годы отрасли очень сильно, я, как только выпустил их наружу, наступил на один из них и случайно оторвал. Ну и черт с ним, он все равно был плохо закручен на неудобной советской плойке! Новый пейс рос долго, так что я еще долго ходил в синагогу в пейсовом парике, тщетно пытаясь хоть как-то это скрыть.